— Удивляюсь, что ему еще не перерезали горло, — сказал камердинер мистера Смарта с затаенной иронией, точно хотел на самом деле сказать: «Огорчаюсь» (разумеется, в переносном смысле)...
sp; ..
Он подставил конец короткой толстой сигары, которую он докурил, подкран, включил на секунду холодную воду, подождал пока ..
... Что бы ты, интересно, подставила?
– Ну и не переживала бы сейчас, как дура.
– Дура и есть.
Боль сводила спину и ногу. Временами казалось, что осколок выходит. Ефим, стиснув зубы, подолгу оглаживал нарыв, но под пальцами ничего острого или твердого не чувствовал. Нарыв сделался мокрым.
– Врачи, мать их!.. все вытаскали, а один надо обязательно оставить!
К утру понял Ефим, что в больницу придется идти. За ночь не сомкнул глаз, измучился.
Собирался, как на муку – тянул время.
– Если придут из конторы: скажешь – в район уехал. Не проболтайся смотри.
– Да иди ты, иди, ради Бога.
… Чем ближе подходил Ефим к больнице, тем больше беспокоился и трусил. Ясно представлял себе, как сейчас войдет в больницу, подойдет к кабинету принимающего врача… Там, конечно, старушки сидят. С утра пораньше. Увидят его, закивают головками…
– Тоже, Степаныч? Чем занедужил, родной?
«Старух надо почаще гонять из больницы. Только место занимают. Молодому колхознику день приходится тратить, чтобы пробиться к врачу».
…Ну, допустим, его пропустили без очереди.
Врач. Молодая важная женщина.
– Что с вами?
– Осколок.
– Где?
– Там.
– Где «там»?
– Ну, там… – Может, здесь посмеяться надо для блезира? – Хе хе хе… Да в самом, знаете, интересном месте, как сострила моя жена.
– Покажите.
«Господи! За что мне наказание такое?! Не мог он, подлец, еще то лет десять пролежать там!»
Во дворе больницы Ефим пошел совсем тихо.
«Мужиков в такую рань здесь никого, конечно, нет, – мучился он. – Хоть бы покурить с кем, отвести душу перед тем, как… штаны снимать в кабинете».
Мужиков действительно никого не было в коридоре. Зато полно баб. Сидят на белых скамейках, на диване – все несчастные и немножко торжественные. Тихо переговариваются между собой, вздыхают. Есть и молодые. Одна молодая рассказывает другой, постарше:
– Как вступит, вступит, ну, думаю, конец пришел. Прямо сюда – как вступит, вступит…
Пожилая понимающе, чуть принахмурившись и строго глядя в окно, кивает головой.
А еще две шептались. Одна тихонько ахает, а другая трогает ее за колено и торопится досказать:
– … Я грю, да ты чо же, змей подколодный, делаешь то?.. У тебя, грю, чо, кулак то ватный, ли чо ли?...
